Жертв политических репрессий вспоминают в Амурской области

Миллионы заключённых, сотни тысяч сфабрикованных дел, массовые расстрелы. Память жертв политических репрессий будут чтить завтра в России. В Приамурье за 40 лет от тоталитарного режима пострадали около 120 тысяч человек. Значительно больше, чем погибло в годы Великой Отечественной войны.

1988 год. Они не видели самих заключенных, но точно знали — именно здесь, в окрестностях Свободного, действовал центр БАМлага. Основная часть пленников была осуждена по печально известной 58-й, политической статье. Дела большинства из них попросту сфабриковали. В 1933-м здесь отбывали наказание всего несколько тысяч человек. А через 6 лет эта цифра приблизилась к 300 тысячам. Сотни невинных людей были приговорены к расстрелу.

«Как известно, Свободный в 30-х годах был столицей старого БАМа. А как известно, стройки 30-х годов в основном обеспечивались рабсилой из числа заключенных. И поэтому в Свободном, как в столице старого БАМа, было организовано специальное управление лагерей, так называемый БАМлаг. Вот здесь, по свидетельствам некоторых старожилов, и происходили расстрелы. Расстрелянных топили прямо в реке, как свидетельствуют некоторые», — рассказывал краевед Евгений Паршин.

1989 год. Всего же за все время существования БАМлага через него прошли почти 2 миллиона человек. Нине Горилкиной тоже случилось побывать в числе заключенных. Правда, отбывала наказание 15-летняя девчонка на Сахалине. А когда исполнилось 16, отправилась по этапу в Подмосковье. И это при том, что по предъявленному обвинению не было даже суда. В лагерь Нина попала за сущий, как покажется сегодня, пустяк: пошла на танцы и завернула туфельки в газету, где был напечатан портрет Сталина. В ту же ночь девушку арестовали.

«Сталин для меня…Пока вот это все не пошло, Сталин для меня еще значился. Я даже сейчас имею портрет Сталина. Я так и думала, что он наш кормилец. Я никогда не думала, что он такой наш был враг. Я поэтому сняла портрет его и даже не хочу на него смотреть. Могу кому хотите подарить, кто его любит. Я его не люблю. Мне столько много пришлось пережить», — делилась Нина Горилкина.

Пережить ссылку с Украины в Сибирь и арест любимого папы пришлось Людмиле Суслопаровой. В свои 92 она до сих пор отчетливо помнит, как у них сразу же отобрали квартиру, как было тяжело маме, как по ночам бригады НКВД стучали прикладами в дверь и уводили ее, а она в слезах прощалась с детьми. Потому что не была уверена, вернется ли. Отец умер в тюрьме — по официальной версии, от рака. Его реабилитировали посмертно — спустя почти 20 лет после вынесения приговора по всё той же 58-й, «контрреволюционной» статье.

«Мама мне так говорила: комендант районной комендатуры. Говорит сидели в компании и этот Старцев (еще фамилию я помню) положил маме руку на коленку, а папа ударил его по щеке. И все. Наутро пришли и папу арестовали. Ну это как вот докажешь, да? Но а потом мама говорит, к нему из комендатуры приходили и папе говорили: «ты попроси прощения». Он говорит: «еще чего!». Папа гордый. Вроде как не виноват, за что я буду прощения просить», — рассказывает дочь репрессированного Людмила Суслопарова.

Его фотография сейчас в музейной экспозиции снимков амурчан, ставших жертвами сталинских репрессий. Здесь же — страшные факты: в отдельные дни областные тройки НКВД осуждали до 800 человек, многих из которых расстреливали в день вынесения приговора. Но к кому-то судьба была более благосклонна.

«Кто-то отбыв, например, полгода в самый большой «красный террор» 37-38 годов, как наш Новиков-Даурский или Золотницкий, известный наш соевод, в 39-м выходили. И им даже давали возможность продолжать работать. Тот же Золотницкий продолжал заниматься соей еще долгие годы. Новиков-Даурский вплоть до 60-го года в музее работал. А кто-то выходил сломленный до такой степени, что через год, через два умирали просто от того, что их истязали», — рассказывает специалист экспозиционно-выставочного отдела Наталья Берестенко.

Родственники многих переживших то страшное время амурчан до сих пор ждут реабилитации жертв политических репрессий. Некоторые дела всё еще хранятся под грифом «Секретно». Известный активист Леонид Журавлев издал несколько томов областной Книги памяти, где перечислены десятки тысяч фамилий безвинно пострадавших. Согласно историческим справкам, в 1920-50-х годах незаконному уголовному преследованию в Приамурье подверглись более 117 тысяч человек — каждый пятый житель.